По Уссурийскому краю - Страница 22

Утомлённые хлопотами последних дней, убаюкиваемые покачиванием вагона и ритмическим стуком колёс, все очень скоро уснули.

На другой день мы доехали до станции Шмаковка. Отсюда должно было начаться путешествие. Ночью дождь перестал, и погода немного разгулялась. Солнце ярко светило. Смоченная водой листва блестела, как лакированная. От земли подымался пар… Стрелки встретили нас и указали нам квартиру.

Остаток дня прошёл в разборке имущества и в укладке вьюков. Следующий день, 18 мая, был дан стрелкам в их распоряжение. Они переделывали себе унты, шили наколенники, приготовляли патронташи — вообще последний раз снаряжали себя в дорогу. Вначале сразу всего не доглядишь. Личный опыт в таких случаях — прежде всего. Важно, чтобы в главном не было упущений, а мелочи сами сгладятся.

Пользуясь свободным временем, мы вместе с П. К. Рутковским пошли осматривать окрестности.

В этом месте течение реки Уссури чрезвычайно извилистое. Если её вытянуть на карте, она, вероятно, заняла бы вдвое более места. Нельзя сказать, чтобы река имела много притоков: кружевной вид ей придают излучины.

Почти все реки Уссурийского края имеют течение довольно прямое до тех пор, пока текут по продольным межскладочным долинам. Но как только они выходят из гор на низины, начинают делать меандры. Тем более это удивительно, что состав берегов всюду один и тот же: под дёрном лежит небольшой слой чернозёма, ниже — супесок, а ещё ниже — толщи ила вперемежку с галькой. Я думаю, это можно объяснить так: пока река течёт в горах, она может уклоняться в сторону только до известных пределов. Благодаря крутому падению тальвега вода в реке движется быстро, смывает всё, что попадается ей на пути, и выпрямляет течение. Река действует в одно и то же время и как пила и как напильник. Совсем иное дело на равнине. Здесь быстрота течения значительно уменьшается, глубина становится ровнее, берега однообразнее. При этих условиях немного нужно, чтобы заставить реку изменить направление, например случайное скопление в одном месте глины или гальки, тогда как рядом находятся рыхлые пески. Вот почему такие «кривуны» непостоянны: после каждого наводнения они изменяются, река образует новые колена и заносит песком место своего прежнего течения. Очень часто входы в старые русла закупориваются, образуются длинные слепые рукава, как в данном случае мы видим это на Уссури. Среди наносов реки много глины. Этим объясняется заболоченность долины.

Лето 1906 года было дождливое. Всюду по низинам стояла вода, и если бы не деревья, торчащие из луж, их можно было бы принять за озера. От посёлка Нижне-Михайловского до речки Кабарги болота тянутся с правой стороны Уссури, а выше к селу Нижне-Романовскому (Успенка) — с той и другой стороны, но больше с левой. Здесь посреди равнины подымаются две сопки со старыми тригонометрическими знаками: северная (высотой в 370 метров), называемая Медвежьей горой, и южная (в 250 метров), имеющая китайское название Хандо-Динза-Сычо. Между этими сопками находятся минеральные Шмаковские ключи. На северо-востоке гора Медвежья раньше, видимо, соединялась с хребтом Тырыдинза, но впоследствии их разобщила Уссури.

Среди уссурийских болот есть много релок с хорошей, плодородной землёй, которыми и воспользовались крестьяне для распашек. В пяти километрах от реки на восток начинаются горы. Лет десять тому назад они были покрыты лесами, от которых ныне не осталось и следов. Ту древесную растительность, которую мы видим теперь в долине Уссури, лесом назвать нельзя. Эта жалкая поросль состоит главным образом из липы (Tilia manshurica Rupr. et Maxim.), чёрной и белой берёзы (Betula dahurica Pall. et Betula japonica H. Winke) и растущих полукустарниками ольхи (Ainus hirsuta Turcz.), ивняка (Salix triandra L.) и, наконец, раскидистого кустарника (Securinega ramiflora Mull. Argov.), похожего на леспедецу.

Почерневшие стволы деревьев, обуглившиеся пни и отсутствие молодняка указывают на частые палы. Около железной дороги и быть иначе не может.

Цветковые растения растут такой однообразной массой, что кажется, будто здесь вовсе нет онкологических сообществ.

То встречаются целые площади, покрытые только одной полынью (Artemista vulgaris L.), то белым ползучим клевером (Trifolium repens L.), то тростниками (Phragmites communis Trin.), то ирисом (Iris uniflora Pall.), ландышами (Convallaria majalis L.) и т. д.

Благодаря тому, что кругом было очень сыро, редки сделались местом пристанища для различного рода мелких животных. На одной из них я видел двух ужей (Coluber rudoforsafus Cantor) и одну копьеголовую ядовитую змею (Ancistrodon blomhoffii boic.). На другой релке, точно сговорившись, собрались грызуны и насекомоядные: красные полёвки (Evotomus rutilus Pall.), мышки-экономки (Microtus oeconomus Pall.) и уссурийские землеройки (Sorex tscherskii Ogn.).

В стороне от дороги находился большой водоём. Около него сидело несколько серых скворцов. Эти крикливые птицы были теперь молчаливы; они садились в лужу и купались, стараясь крылышками обдать себя водой. Вблизи возделанных полей встречались ошейниковые овсянки. Они прыгали по тропе и близко допускали к себе человека, но, когда подбегали к ним собаки, с шумом поднимались с земли и садились на ближайшие кусты и деревья. На опушке леса я увидел ещё какую-то маленькую серенькую птицу. П. К. Рутковский убил её из ружья. Это оказалась восточноазиатская совка, та самая, которую китайцы называют «ли-у» и которая якобы уводит искателей женьшеня от того места, где скрывается дорогой корень.

Несколько голубовато-серых амурских кобчиков гонялись за насекомыми, делая в воздухе резкие повороты. Некоторые птицы сидели на кочках и равнодушно посматривали на людей, проходивших мимо них.